Иван Сабило - Крупным планом, 2006[роман-дневник]

Дача Воронцова — на Средневыборгском шоссе, рядом с Медным озером. Большой дом из силикатного кирпича, прекрасно оснащён и обустроен, всё из дерева, отличная мебель.

Во дворе беседка. В ней мы повели наше застолье и разговоры — сплошные анекдоты. Нет, не умеем мы собираться в неформальной обстановке для дела. Казалось бы, встретились известные, состоятельные люди, порешайте что-нибудь, о чём-нибудь договоритесь. Так нет же — анекдоты! Когда солнечный, ветреный день стал клониться к вечеру, я предложил поддержать издание газеты «Литературный Петербург». Пообещал, что газета будет публиковать самые разные материалы на тему экономических связей Беларуси и России и строительства Союзного государства. Ответа не получил.

На обратном пути заехали ко мне. Я поставил чайник. Сивицкий увидел на стеллаже толстенный роман Жолта Харшаньи «Грёзы любви» — о Ференце Листе, подаренный мне поэтом и переводчиком книги Сергеем Вольским, и взял почитать. Сказал, что его дочка занимается музыкой, ей будет интересно.

7 августа. Был на даче, у своих. Прикатил Саша из Москвы и внучатая племянница моей жены Маша с дочкой Лилей — из Чернигова. После обеда у меня на руках сидит Мария. Увидела, что бабушка Галя взяла на руки полуторагодовалую Лилю, и вдруг захныкала, затрепетала у меня на руках, устремилась к бабушке — ревнует. Чудеса на веранде: всего-то четыре с половиной месяца, а надо же!

Позвонил С.В.Червонюк — отец Олега и Сергея Червонюков — трагических героев моего романа «До выстрела». Сказал, что роман напечатали и привезли из Москвы. Книга ему нравится, договорились встретиться в среду, 10-го, в писательской организации.

8 августа. Утром приехал в Дом творчества «Комарово», больше чем наполовину пустой — писатели не способны оплачивать в нём своё проживание. Больно смотреть, в какую лачугу превратился некогда вполне пригодный для работы и отдыха дом. И немудрено: директора тут меняются как перчатки. Даже чаще. Совсем недавно была Тереза Владимировна, после неё Валентина Павловна, потом Степан Васильевич, потом Конышев, теперь Князев… Кто следующий? И каждый что-то брал с несчастного Дома, ничего не давая взамен.

Такое чувство, что зря приехал, что можно было работать и дома, где никто не мешает. Соблазнился тем, что отсюда, из Комарова, до моей дачи — всего четыре остановки на электричке.

Определился на 15 дней, но смогу ли выдержать?

9 августа. Написал рассказ, которому дал название «Варвары» (или, может быть, «Цена»?): муж и жена вынуждены продать отличную дачу с домом, баней, времянкой и сараем в Комарово по высокой, как им кажется, цене. Дачу они возводили много лет и весьма ценят то, что было создано. У них покупают не торгуясь. Потом муж вспомнил, что забыл на даче лыжи. Приезжает, чтобы забрать их, и, к своему ужасу, видит, как бульдозер сметает все дачные строения в пух и прах. Оказывается, покупателям нужна только земля, и ничего больше. Один из них говорит: «Нам история ни к чему, нас интересует лишь география».

10 августа. В писательскую организацию приехал Степан Васильевич Чер- вонюк и привёз мне 150 экземпляров моего романа «До выстрела». Хорошо издан, в красивой суперобложке, 350 страниц, тысячный тираж. Пришёл Николай Коняев. Мы вчетвером, вместе с женой Степана Васильевича, отметили выход книги армянским коньяком. Первую рюмку подняли в память о сыновьях Степана Васильевича. Вскоре Коняев ушёл. Мы поехали к вдове Олега Червонюка — Ие, на Свечной переулок. Купили арбуз, хризантемы, коньяк, куру-гриль, что-то к чаю. Пришли в квартиру, которую когда-то купил и отремонтировал Олег. Красиво, уютно, ничего лишнего. Посреди комнаты — огромный диван — «углом». Лера — дочка Ии и Олега — сейчас с бабушкой в Крыму. Говорили об Олеге, Серёже, о книге и особенностях её написания. Прежде всего, о скудости материалов-воспоминаний. Бывшие коллеги, друзья Олега, по неизвестным мне причинам оказались крайне скупы на информацию. Будто что-то скрывали, а может, глуповаты, не могут воедино связать прошлые события и своё понимание сути того, что происходило. Многое пришлось додумывать, а точнее, писать «из себя». Но, кажется, Степан Васильевич и Евдокия Андреевна довольны книгой. Доволен и я. Сколько раз хотелось бросить работу над нею, потому как постоянно чувствовал, как она сопротивляется, не хочет «писаться». Однако чувство преодоления и спортивный азарт взяли верх — дописал. И сам подивился, сколь точна поговорка «Дорогу осилит идущий».

Домой вернулся около полуночи. А тут сюрприз: мои вернулись с дачи. Приехали принять ванну и передохнуть от дачной жизни.

11 августа. Утром, не успел явиться в Комарово, как позвонила Галина и сказала, что разговаривала с вдовой Радия Погодина Маргаритой Николаевной и та напомнила, что через пять дней Погодину исполнилось бы 80 лет. Попросила меня связаться с директором Областной детской библиотеки Майей Сергеевной Куракиной, которая готовит радиопередачу о Погодине, и 16-го числа принять в ней участие.

Читал свой роман «До выстрела». Написано плотно, связно и — в целом — о жизни. И смерти. Всё ведём разговоры, как в наше новое время бедствуют старики. Но в ещё более бедственном положении молодые…

12 августа. С утра Дом творчества заселили подростками — от 12 до 17 лет. Нормальные дети: прилетели с магнитофонами, гитарами, с какими-то особенно звучными трещотками. Сказали, что на 3 дня. В коридорах вопли, хохот и грохот. Невозможно выдержать, и я отправился домой. Вовсе не из протеста или обиды на детей. Просто нет настроения.

16 августа. Сегодня Радию Погодину исполнилось бы 80. Его и Фёдора Абрамова я считаю лучшими прозаиками всего ленинградского периода. Художники. Погодин до своей неизлечимой болезни был отдан детям, а когда заболел, писал повести для взрослых, но и в них было что-то от детскости, от изначального узнавания мира. Рядом с Погодиным и Абрамовым я бы ещё поставил Алексея Толстого, Ольгу Форш и Юрия Германа. А дальше нужно думать. Дальше Михаил Пришвин, но он не ленинградец. К сожалению, эти светлые литературные имена всё реже звучат в скудной на таланты постперестроечной жизни.

В середине 90-х наша писательская организация предложила администрации Санкт-Петербурга установить мемориальную доску на доме, где жил выдающийся русский писатель, герой Великой Отечественной войны, полковой разведчик, кавалер двух орденов Славы, двух орденов Красной Звезды, ордена «Знак Почёта», ордена Отечественной войны, обладатель Международного диплома имени Г.Х. Андерсена, лауреат Государственной премии РСФСР Радий Петрович Погодин. Нам тут же ответили, что установить мемориальную доску не позволяет положение, по которому такая акция проводится не ранее чем по истечении 25-летнего срока после смерти героя. Хотя мы знаем немало примеров, когда не только этот простой знак, но даже памятники устанавливались лицам, заслуги которых значительно скромнее, и не дожидались 25-летнего срока. Ещё хорошо, что писательская общественность Санкт-Петербурга и сотрудники Ленинградской Областной библиотеки добились присвоения ей имени Радия Погодина.